Неточные совпадения
Купи!» —
Головкой шелковой
Лицо щекочет, ластится,
Целует старика.
Карл Иваныч, не обращая на это ровно никакого внимания, по своему обыкновению, с немецким приветствием, подошел прямо к ручке матушки. Она опомнилась, тряхнула
головкой, как будто желая этим движением отогнать грустные мысли, подала руку Карлу Иванычу и
поцеловала его в морщинистый висок, в то время как он
целовал ее руку.
— Да, я. И знаете ли, с какою
целью? Куклы делать,
головки, чтобы не ломались. Я ведь тоже практическая. Но все еще не готово. Нужно еще Либиха почитать. Кстати, читали вы статью Кислякова о женском труде в «Московских ведомостях»? Прочтите, пожалуйста. Ведь вас интересует женский вопрос? И школы тоже? Чем ваш приятель занимается? Как его зовут?
К нему девицы ходят,
Красавицы, и по
головке гладят,
В глаза глядят, ласкают и
целуют,
И Лелюшком и Лелем называют,
Пригоженьким и миленьким.
Рогнеда Романовна не могла претендовать ни на какое первенство, потому что в ней надо всем преобладало чувство преданности, а Раиса Романовна и Зоя Романовна были особы без речей. Судьба их некоторым образом имела нечто трагическое и общее с судьбою Тристрама Шанди. Когда они только что появились близнецами на свет, повивальная бабушка, растерявшись, взяла вместо пеленки пустой мешочек и обтерла им
головки новорожденных. С той же минуты младенцы сделались совершенно глупыми и остались такими на
целую жизнь.
— О, моя миля, миля, что ж делать, — произнесла маркиза,
поцеловала взасос поднявшуюся даму и, посадив ее против, стала любоваться ею, оглаживая ее
головку и роскошные черные волосы.
Но я также любил смотреть, как охотник, подбежав к ястребу, став на колени и осторожно наклонясь над ним, обмяв кругом траву и оправив его распущенные крылья, начнет бережно отнимать у него перепелку; как потом полакомит ястреба оторванной
головкой и снова пойдет за новой добычей; я любил смотреть, как охотник кормит своего ловца, как ястреб щиплет перья и пух, который пристает к его окровавленному носу, и как он отряхает, чистит его об рукавицу охотника; как ястреб сначала жадно глотает большие куски мяса и даже небольшие кости и, наконец, набивает свой зоб в
целый кулак величиною.
Но самое главное мое удовольствие состояло в том, что приносили ко мне мою милую сестрицу, давали
поцеловать, погладить по
головке, а потом нянька садилась с нею против меня, и я подолгу смотрел на сестру, указывая то на одну, то на другую мою игрушку и приказывая подавать их сестрице.
Она никого из нас, то есть из детей, не
поцеловала, но долго разглядывала, погладила по
головке, мне с сестрицей дала
поцеловать руку и сказала...
— Поди сюда, Нелли, — сказал старик, протягивая наконец ей руку. — Сядь здесь, сядь возле меня, вот тут, — сядь! — Он нагнулся,
поцеловал ее в лоб и тихо начал гладить ее по
головке. Нелли так вся и затрепетала… но сдержала себя. Анна Андреевна а умилении, с радостною надеждою смотрела, как ее Николай Сергеич приголубил наконец сиротку.
Я иду по улице и, всматриваясь в окна, вижу
целые снопы света, около которых снуют взад и вперед милые
головки детей…
И сделается такой, сударь, ласковый да нежный: „Каролинхен да Каролинхен“, — и все это ей ручки
целует и
головку гладит.
— Об этом, — говорит, — после поговорим, а прежде дай поздороваться и позволь в
головку тебя
поцеловать, — и мне слышно, как он ее в голову чмокнул и спрашивает про дочь. Евгенья Семеновна отвечает, что она, мол, дома.
Он крепко пожал мою и вдруг, всхлипнув от слез, взял обеими руками Любочку за ее черную
головку и стал
целовать ее в глаза.
У него была где-то больная мать, которой он отсылал половину своего скудного жалованья, — и как, должно быть, она
целовала эту бедную белокурую
головку, как дрожала за нее, как молилась о ней!
— Ждать так ждать! — сказал с тем же невеселым лицом Егор Егорыч и затем почти
целую неделю не спал ни одной ночи: живая струйка родственной любви к Валерьяну в нем далеко еще не иссякла. Сусанна все это, разумеется, подметила и постоянно обдумывала в своей хорошенькой
головке, как бы и чем помочь Валерьяну и успокоить Егора Егорыча.
«Тьфу! Господи милосердный, за веру заступился и опять не в такту!» — проговорил в себе Ахилла и, выйдя из дома протопопа, пошел скорыми шагами к небольшому желтенькому домику, из открытых окон которого выглядывала
целая куча белокуреньких детских
головок.
— Милая! — сказала она,
поцеловала птичку в
головку, приложила ее к своей шейке и пошла к городу. Минут десять они шли в совершенном молчании; на дворе совсем сырело; Дорушка принималась несколько раз все страстнее и страстнее
целовать свою птичку. Дойдя до старого, большого каштана, она
поцеловала ее еще раз, бережно посадила на ветку и подала руку Долинскому.
— А эта женская
головка, — продолжал, не унывая, Тюменев и показывая на другую картину, — сколько в ней неги, грации… Как, вероятно, был счастлив тот, кто имел право
целовать эту
головку.
Помню я другой разговор «у забора». На этот раз Раиса привела с собою свою глухонемую сестричку. Это был хорошенький ребенок с огромными, удивленными глазами и
целой громадой черных тусклых волос на маленькой
головке (у Раисы волосы были тоже черные — и тоже без блеска). Латкин был уже поражен параличом.
Когда старик на сивой лошади выехал со двора, Фатевна несколько времени ходила по двору, ругаясь в пространство и подбирая какие-то щепы, которыми был завален
целый угол; в это время показалась из крохотного флигелька высокая сгорбленная женщина, лет сорока пяти, с такой маленькой
головкой, точно это была совсем детская.
Павел хотел было отказаться, но ему жаль стало сестры, и он снова сел на прежнее место. Через несколько минут в комнату вошел с нянькой старший сын Лизаветы Васильевны. Он, ни слова не говоря и только поглядывая искоса на незнакомое ему лицо Павла, подошел к матери и положил к ней
головку на колени. Лизавета Васильевна взяла его к себе на руки и начала
целовать. Павел любовался племянником и, кажется, забыл неприятное впечатление, произведенное на него зятем: ребенок был действительно хорош собою.
— Эка девчонка-то у меня баловливая какая, бабушка, — вымолвил мужик,
целуя ребенка. — Эка озорливая девчонка-то, — продолжал он, гладя ее по
головке. — Сядь-ка ты сюда, плут-девка, сядь-ка поближе к своему дядьке-то да поешь… ну, а Ванюшка где?..
И я стала
целовать его холодные ножонки, животик и руки и чуть обросшую волосами
головку.
Отец прилично
поцеловал ее в
головку и погладил; у ней закривилась при этом губка и задрожал подбородок, но глаз она на отца все-таки не подняла.
Лиза лежала с закрытыми глазами и, по-видимому, спала; казалось, ей стало лучше. Когда Вельчанинов нагнулся осторожно к ее
головке, чтобы, прощаясь,
поцеловать хоть краешек ее платья, — она вдруг открыла глаза, точно поджидала его, и прошептала: «Увезите меня».
Юные супруги, с милым нетерпением ожидающие плода от брачного нежного союза вашего! Если вы хотите иметь сына, то каким его воображаете? Прекрасным?.. Таков был Леон. Беленьким, полненьким, с розовыми губками, с греческим носиком, с черными глазками, с кофейными волосками на кругленькой
головке: не правда ли?.. Таков был Леон. Теперь вы имеете об нем идею:
поцелуйте же его в мыслях и ласковою улыбкою ободрите младенца жить на свете, а меня — быть его историком!
На стене висели две
головки, рисованные черным карандашом, одна изображала поврежденную женщину, которая смотрела из картины, страшно вытаращив глаза, вместо кудрей у нее были черви — должно думать, что
цель была представить Медузу.
Нина Александровна. (
целуя дочь). Чудесная, золотая
головка!.. Я так рада, так рада…(Взглянув на дочь). Лена! видно, я малодушнее тебя: я чуть не прыгаю от радости при виде такого богатства, а ты и не улыбнешься!
Платонов (один). Мало знающий, много думающий и из-за угла много говорящий юноша. (Смотрит в дверь столовой.) А вон и Софья. По сторонам смотрит… Меня ищет своими бархатными глазами. Какая она еще хорошенькая! Сколько в ее лице красивого! Волосы всё те же! Тот же цвет, та же прическа… Сколько раз приходилось мне
целовать эти волосы! Славные воспоминания навевает на меня эта
головка…
— Скажи по правде, не утай от меня, — продолжала Аграфена Петровна, нежно
целуя девушку в наклоненную
головку. — Есть на примете кто?
— Больше, Верочка. Ну что мне, старому, смерть? А ты… Ведь если бы ты знала, какая ты нежная, слабая и робкая! Помнишь, как ты поколола пальчик, и кровь капнула, а ты заплакала? Деточка моя! И ты ведь меня любишь, сильно любишь, я знаю. Каждое утро ты
целуешь мою руку. Скажи, скажи, о чем тоскует твоя
головка, и я — вот этими руками — я удушу твое горе. Они еще сильны, Вера, эти руки.
Я узнал ее по горячему дыханию, по манере, с которой она повисла на моей шее, и даже по запаху. Припав своей
головкой к моей щеке, она казалась мне необыкновенно счастливой… От счастья она не могла выговорить ни слова… Я прижал ее к груди, и — куда девались тоска и вопросы, мучившие меня
целых три дня! Я от удовольствия захохотал и запрыгал, как школьник.
И из лесу выбежала маленькая девочка, лет пяти, с белой, как лен,
головкой и в голубом платье. Увидев нас, она звонко захохотала и, подпрыгивая, подскочила к Урбенину и обняла его колено. Урбенин поднял ее и
поцеловал в щеку.
Весело, но немножко принужденно встретила ее Лубянская. Старый майор нарочно вышел к ней в залу и, здороваясь, душевно
поцеловал ее русую
головку, причем Полояров никак не удержался, чтобы не буркнуть про себя: «скажите, пожалуйста, какие нежности!». Устинов, который, по-видимому, был с нею в очень хороших отношениях, представил ей Хвалынцева, и Хвалынцев при этом покраснел еще более, за что, конечно, остался на себя в некоторой досаде.
Ее примеру последовали другие. Кто-то обнял Рамзай. Кто-то
целовал ее стриженую
головку.
Поцелуй…Другой…Чёрт знает что! Хорошенькая просыпается, обводит глазами публику и…бессознательно кладет
головку на плечо соседа, жреца Фемиды…а он, дурак, спит!!
Взглянул он тут на нее. Облокотясь на правую руку, склонив
головку, тихим взором смотрела она на него. И показалось ему, что
целое небо любви сияет в лучезарных очах девушки. Хотел что-то сказать — не может, не смеет.
На ласки Дуни, на приветы ее отмалчивался, только что гладил жесткой рукой по нежной
головке да только раз холодно
поцеловал белоснежное чело ненаглядной своей красавицы…
— Ну вот и прекрасно, вот мы и устроим, как только можно лучше, —
целуя Дуню, припавшую
головкой к его плечу, сказал глубоко тронутый Патап Максимыч.
Бережно она поставила ее середь комнаты, погладила по
головке и нежно
поцеловала.
Ласкает, нежит Манефа дочку свою, гладит ее по волосикам,
целует в
головку, а у самой слезы ручьем.
Все это било фонтаном из уст Софьи Петровны. В одно и то же время она успевала разглядывать лица сконфуженных девочек и гладить их по
головкам, и ласково трепать по щечкам, и на лету
целовать поспешно темные и белокурые
головки.
И она гладила без конца две черненькие
головки, прильнувшие к ее душистому платью, и
целовала то один, то другой эти гладенькие живые шары.
В вихре мыслей, закружившихся в детской
головке, проносится
целая вереница грехов перед Дуней…
— Спи! Христос с тобой! — проговорила горбунья и, перекрестив Дуню, быстро нагнулась и
поцеловала стриженую
головку в лоб.
Лариса имела вид невыгодный для ее красоты: она выглядывала потерянною и больше молчала. Не такова она была только с одною Форовой. Лариса следила за теткой, и когда Катерина Астафьевна ушла в комнаты, чтобы наливать чай, бедная девушка тихо, с опущенною
головкой, последовала за нею и, догнав ее в темных сенях, обняла и
поцеловала.
Подозеров крепко сжал бледную ручку ребенка и,
поцеловав ее, остался наклоненным к нежной
головке Веры.
И совершенно напрасно. Никакой страстной негой моя кровь не кипела, во сне вовсе я не
целовал ни шейку Маши, ни глазки и даже не могу сказать, так ли уж мне безумно хотелось
поцеловать Машу наяву. «Милая
головка» — больше ничего. Пел я про страстную негу, про ночные
поцелуи, — это были слова, мысль же была только о милой
головке, темно-синих глазах и каштановых кудрях.
Граф подал Марье Степановне руку, а другою рукою поддержал ее за затылок под
головку и
поцеловал ее в лоб, который та подставила графу как истая леди.